Художник Исмаил Мамедов: «Лучшее, что я сделал – это рисованные карты Баку»13-08-2010
О том, что изменилось в его жизни сейчас, когда он уже укрепил свои корни на заокеанской земле.
- Какие принципы вы добавили к своим, будучи за рубежом?
- Я увидел за океаном совсем иное отношение к художникам, искусству и иную атмосферу вообще. Первое, что поразило – это доброе отношение к окружающим. Люди улыбаются друг другу, если задел нечаянно – непременное «сорри»… Улыбка – это важная часть жизни. В наших людях не хватает доброты. Надо чаще улыбаться. Подлость, зависть и ревность – вот тот негатив, который губит нас.
Не зная языка, мне было тяжело. Хотя в Нью-Йорке с русскими и горскими евреями проблем не было, за пределами Манхеттена говорить не решаюсь. Меня поддерживают глава культурного землячества Азербайджана Яков Абрамов и редактор журнала «Новый рубеж» Норберт Евдаев. Веду уроки рисования для детей в одной из организации диаспоры. Культурного центра Азербайджана в Нью-Йорке пока нет, но скоро откроется.
Поразила громада домов, а также отношение к градостроительству. Вся улица просматривается, и нет ощущения «запертости» – в конце всегда виден выход на Центральный парк или «большое небо». То есть просматривается зелень или золото листвы. В Центропарке есть туристические места – с полянами и скульптурами, а есть укромные уголки, с высохшими деревьями. Высохло дерево – его не убирают, оно придает шарм уголку… Создается ощущение девственности леса.
Самое яркое впечатление – посещение музея Метрополитен. Я еще в Питере, студентом, знал, что в Метрополитен хранятся «Портрет кардинала», «Толедо в грозу», «Снятие пятой печати» и мечтал их увидеть. Это было незабываемо…
С моим другом, скульптором Эмином Гулиевым мы там прошлись по галереям. Везде смотрят не на сами работы, а на того, кто их создал – раскручен ли он? Последнее время в Европе и Америке никого не интересует искусство как таковое – ценятся только акции, и на искусство смотрят тоже исключительно как на вложение капитала. Покупается имя, а не работа. Это только кажется, что переедешь туда – и все будет хорошо. А мне так и вообще «посчастливилось» попасть туда в разгар экономического кризиса. К тому же мне уже 60 – в этом возрасте трудно начинать все заново… Я сделал каталог своих работ, носил его по галереям, но, не имея информации обо мне, его отказывались даже смотреть. Правда, в иных галереях все же смотрели, но тоже отказывали мне, ссылаясь на свой контингент…
Но я был настроен на работу. Приобрел краски – «Фрагонар». Отличные, дорогие. К ним, как и ко всему хорошему, оказалось легко привыкнуть. Во всяком случае, легче, чем к холстам. Там холсты из хлопка, а не из льна, какие привычны нам здесь. Хлопок уступает льну по качеству, зато дает особое свечение. Потом мы с сыном приобрели компьютер и принтер. Днем я писал холсты, а вечерами учился компьютерной верстке и дизайну. Начал с простой обработки и подчистки, потом – сложнее… У меня был очень хороший фотоаппарат, и я заснял всю экспозицию музея Метрополитен и почти всю – Музея современного искусства. По музеям лучше всего ходить одному – так чистота восприятия не замутняется. За год я посетил каждый из них раз по 30, не меньше. Сделал более трех тысяч снимков. Особенная моя гордость – серия снимков коллекции африканского, мексиканского и египетского искусства. Африканское искусство я люблю с самого детства – я тогда мечтал стать скульптором, и меня очень привлекали африканские маски и ритуальные статуэтки. Своими впечатлениями о музеях я делился с нашим азербайджанским информагентством «Тренд», куда писал о разных отделах музеев и персоналиях художников. По приезде в Баку хотел сделать две выставки – по американским впечатлениям вообще и отдельно – о музейных экспозициях НН. Персональную выставку я смог сделать – своими силами, без спонсоров. А вот на «музейную» сил уже не хватило… Фуад Салаев, проректор Академии художеств, предложил мне провести в зданиях этого вуза слайд-шоу – для полноформатной выставки требуется особое остекление зала.
- Подарок судьбы в вашей жизни?
- Это возможность вырваться к сыну, который там уже 8 лет. В мае 2008-го я сделал персональную выставку, после которой почувствовал опустошение. На моей персональной выставке, где я выставил свои и Бакинские, и американские работы, американские выгодно отличаются особенным свечением. И дело тут не только в материалах – это моя душа светится, вырвавшись на свободу. Впервые после студенческих лет я целыми днями занимаюсь творчеством. Ведь у меня в моей карьере 12 лет занял театр. Да, эта сфера мне нравилась, но ведь там мои задумки не реализовывались на все сто процентов! Костюмы шились не из тех тканей, что было мною запроектировано… Но были и такие сферы работы, которые и сейчас дороги мне более всего. Знаете, меня всегда раздражало, когда меня называли художником-графиком, и тем не менее я считаю, что лучшее, что я сделал – это четыре рисованные тематические карты Баку. Когда-нибудь они станут раритетами… Работая над этими картами, я вспоминал ранний этап своей деятельности – иллюстрирование детских книг в издательстве «Гянджлик». Тогда многие мои работы фактически были погублены, так как качество печати было ужасающим… Зато сейчас, благодаря развитию компьютерных технологий, я имел возможность при работе над картами Баку вносить многие корректировки самому и полностью контролировать работу дизайнеров.
- Вы создали карту «Вид Баку с птичьего полета». Вид Баку и Нью-Йорк сверху – в чем разница, как вы опишите эти два города?
- Баку – песочно-коричневый (камни, горы). Зелени мало… Цвет камня – основной цвет Баку. Помнится, я привел во Дворец Ширваншахов, еще до его реставрации, когда камни стен находились в первозданном виде, одного российского гостя – пианиста. Он должен был исполнять в Баку Шостаковича… Он приник ухом к стене кельи 15 века и долго не выходил оттуда. Когда я, обеспокоившись, спросил его, в чем дело, он ответил: «Я слышу Шостаковича…» Идея была не нова: наши экскурсоводы часто предлагали сделать то же самое школьникам во время экскурсий – и, знаете, дети рассказывали, что именно им «говорят» камни… Так что камень-известняк – это глубинная основа Баку, не только архитектурная, но и эзотерическая. Камень очень нужен Баку, пластик и композит его не заменят. А Нью-Йорк – он разный, ярко-пестрый: синий, зеленый, желтый, красный… Я сужу по Манхеттену, по его иллюминациям…
- Как вы выходите из депрессии?
- Только работой. Я никогда не ищу вдохновения, чтобы работать. Если накатила депрессия – ухожу в мастерскую, чтобы побыть одному. Иногда начинаю работать механически. В итоге у меня скопилось много работ в средней стадии завершения. Когда нет желания работать, спасает профессионализм. А потом – «на плечо садится птичка», и приходит вдохновение. У меня так было с моим автопортретом. Я семь лет не мог его завершить, а потом как-то, под настроение, закончил всего за 15 минут!
- Что для вас любовь?
- Здесь вопрос влюбленности. Это состояние очень сродни художнику. А любовь – это сложнее. Это память о высоких моментах. Это внимание друг к другу, доброе отношение. Любовь – то, что движет творчество.
- Можно ли ее сохранить на всю жизнь?
- Нет. Это очень тяжело.
- Что должна сделать женщина, чтобы у мужчины навсегда сохранился к ней интерес?
- Она должна быть всегда разной. Но перемены должны быть обоюдными. Я вот однолюб, и никогда не позволил бы себе развестись. Я благодарен своей жене за ее долготерпение. Мы с ней оба Овны, а это сложно… Она – мой главный критик, который очень редко меня хвалит.
- Дети унаследовали вашу любовь к искусству?
- Нет. Они избрали другие профессии. И даже увлечения у них другие. Оба сына и внук очень любят футбол.
- Ваш девиз?
- «Сделать сегодня то, что я мог бы сделать завтра». Например, огромное фойе кинотеатра «Азербайджан» я в свое время расписал всего за год, так как никогда не откладывал на завтра работу, даже если время терпело.
