Не земля моих врагов
Будет мною любима,
И размах кулаков,
Не внушающий страх,
Пусть слывется вовеки
Неустрашимой
Путь тернистый, но скорый,
В мой Карабах.

Я укутаю раны
Каждой тропинки,
Залечу  боль земную
Искалеченных душ
Вытру женские слёзы,
Деток слезинки,
Чтоб навеки очнуться
От подавленных стуж.

Каждый вздох вдохновенный,
Каждый душащий стон
Отражаться не будет
На людских устах,
Мы достроим блаженный
Недостроенный дом
И дадим ему имя –
Наш Карабах.

- Ты оделся?
- Да, дядя, иду уже.
 Мне было 7 лет, из них в общей сложности года 3 я провёл в Карабахе. Мне больше всего нравилось, как мы с родителями ездили из Баку в деревню через весь Азербайджан. По пути наш автобус останавливался в чайхане недалеко от Физули. Кирпичное здание с крышей цвета неба оставило в моей памяти много замечательных воспоминаний. Вот автобус остановился, люди повываливали из всех дверей, чтобы украсть глоток свежего воздуха в знойный жаркий день. Вот подбежал местный мальчишка лет 8-9, ему интересны люди из большого города.
- Как тебя зовут? – спросит добрый усатый дяденька.
- Январ! – смело ответит мальчик.
- Хорошее имя, советское. А у тебя братья есть?
- Есть, 3 брата.
- А как их зовут, гадасы? Случайно не Феврал, Март и Апрель? – ухмыльнётся дяденька с детской наивностью.
- Они на войне, и я хочу к ним! Не издевайтесь! – обидится мальчик.
- Глупый ты, маме с папой помогай лучше.
- Дядь, дай рубль, и я обещаю, что пойду на войну только, когда вырасту. Я не боюсь.
- Сынок, войны не боятся только дураки. Иди домой, мама будет беспокоиться.
 Вспомнил чай и бутерброды с сыром. Всего 1 час в году я был в этой чайхане, но там осталась огромная часть моей жизни.
- Али, ты готов? – спросил дядя Заур.
- Я бегу, уже бегу.
 Каждую неделю вот уже 3 года в нашей деревне ввели новый порядок выгула домашнего скота. Если раньше спокойно можно было отпускать коров и овец пастись на луга, и они сами возвращались, то теперь каждую неделю одна семья следила за животными, т.к. была велика вероятность увода скота мелкими армянскими бандами. Я оделся, как настоящий чабан, выбежал на улицу и услышал громкий смех.
- Посмотрите на него, он словно и не выезжал из деревни никогда в жизни. – Дядя Заур смеялся так громко, что на его смех сбежался весь дом.
- Хватит издеваться над ребёнком, его кроссовки в стог сена провалились. Их достанут, когда будут разбирать этот стог. Пусть пока походит в галошах. – Бабушка погладила меня по голове, поцеловала и дала свежий дюрмек (бутерброд), который только что приготовила для меня.
- Куда пойдём пасти скотину, дядя? – прищурившись от солнца, спросил Али.
- К горе Селк, я тебе покажу «древние наскальные рисунки». – Дядя таинственно ухмыльнулся.
 К полудню мы уже были у подножия горы. Коровы на редкость медлительные животные. Их надо было назвать ленивцами, а не тех бедных обезьянок, которые очень даже резво двигались, когда мама водила меня в Московский Зоопарк.
- Пока коровки пасутся, давай поднимемся повыше, тебе будет интересно, Али. – Дядя взял меня за руку и очень быстро стал подниматься по склону крутой горы, обходя редкие кустики и острые скалистые выступы.
 Наконец-то мы прибыли. Я даже и не знал, что с горы Селк, которая со двора дедушкиного дома выглядит как маленький холмик, а вблизи кажется огромной неприступной крепостью, открывается такой прекрасный вид на деревни, расположенные вдоль реки Бергушад. «А как, наверное, красиво здесь ночью!» подумал я.
- Али, смотри, вот эту надпись сделал я лет эдак 10 назад. – Дядя протянул руку в сторону зеленоватого камня, на котором белой краской было написано на азербайджанском «Я люблю тебя. Заур».
- Это ты кому написал, дядя? – Али уже начал рассматривать другие «древние наскальные рисунки», которые мало чем отличались от заборных надписей в стиле «Здесь был Вася» или «Миру мир!».
- Это я просто так, делать было нечего. – Дядя почесал в затылке. Ребёнок, всё равно ж не поймёт.
 Смеркалось, мы стали спускаться. Вдали я увидел огоньки, которые до сего дня ни разу не видел. Огоньки были жёлтые, красные, некоторые из них двигались в разных направлениях.
- Дядя, а что это там?
- Это огоньки домов горят, и машины передвигаются. Видишь, вон машина едет. Её не видно, но по огонькам можно понять, что это машина.
- А кто там живёт?
- Это Армения, там армяне живут.
- А далеко они?
- Нет, не так уж и далеко. Мы в молодости с твоим папой, и дядями ходили пешком туда овощи с огорода продавать, чтоб книжки разные покупать и одежду. Пару часов пешком и ты там.
- Дядя, а если они ракету запустят, то до нас долетит?
- Наверное, долетит, балам, долетит. – С видом стратега ответил дядя.
 В следующую секунду Али уже бежал без оглядки, только выкрикивая дяде «Я буду дома, мне не нравится пасти скот!». Сердце сильно билось, с каждой секундой я набирал скорость. Казалось, что я бегу быстрее любой гоночной машины. Вот я чуть было не наступил на змею. Вот уже 2 собаки пустились за мной, грозно гавкая. Но они не кусались, я узнал в них соседских дворняжек.
- Али, куда ты? Трусливый мальчишка. – Дядя рассмеялся.
 Через мгновение я уже был дома. Отдышавшись и попив воды во дворе, я со спокойным видом прошёл в комнату и включил телевизор. Вечером о моей «самоволке» узнала вся семья. Все смеялись, а я покраснел из-за своей трусости. Я вспомнил того мальчика у чайханы. В голове вертелись его слова о войне. Какой он смелый, и какой я трус. Бабушка посмотрела на меня и сказал:
- Али, ты ещё маленький. Это нормально в твоём возрасте.
- А почему тот мальчик не испугался? Он же не испугался бы. – Али заплакал и обнял бабушку.
- Тот мальчик, Али, уже видел столько ракет, что для него это естественно. Балам, не плачь. Не приведи Господь и тебе увидеть то, что видят дети на этой святой земле.
 Али заснул у бабушки на руках, ему приснился сон, где он пасёт коров у горы Селк и совершенно не думает о том, долетят ли до него ракеты, выпущенные со стороны тех огоньков вдали, или нет. У Али странные чувства, он не боится этих ракет. Али не один, с ним мальчик со славным именем Январ!
 
Авторы: Гулиевы Садат и Гуля